Зачем тебе моя боль - Страница 54

— Да, пожалуй, пора. Я отвезу Маргариту. До встречи, — и они очень быстро нас покинули.

В больничном коридоре мы остались одни.

— Так откуда ссадина?

Странно, что именно этот вопрос волнует Картера больше его неожиданного отцовства.

— На подаренный дедом бизнес кто-то очень хочет наложить лапу.

Естественно, Картер ничего не понял, пришлось объяснять подробнее. Клановник хмурился, сжимал кулаки, уточнял некоторые детали.

— И когда этот Шрам бросился на Марру, я шарахнула его шокером. За это и получила.

На лице мужа отражался активный мысленный процесс, словно он уже продумывал план действий.

— Мне совершенно ни о чём не говорят их клички, но они вполне могут быть выдуманы. Какие возле вашего ателье есть структуры? Магазины, банки, общепиты?

— Банк напротив. Слева и справа ничего, только жилой фонд.

Картер щелкнул пальцами.

— Банк — это хорошо. Завтра же я возьму у них запись с камер слежения.

Я отнеслась к его заявлению со здоровой долей скептицизма.

— Так просто придешь и скажешь — отдайте мне ваши записи? Знаешь, как далеко тебя пошлют?

Взгляд клановника говорил об обратном.

— Аля, ты совершенно не знаешь моих методов, — я наградила его внимательным взглядом, но он покачал головой, — но это не значит, что ты когда-нибудь о них узнаешь.

— Если ты ограбишь заодно сам банк, я скажу полиции, что я тебя не знаю, — предупредила я.

— Ага, и замуж вышла ты за меня не по своей воле, и ребенка не от меня родишь.

Похоже, ему по душе его будущее отцовство. Как странно.

— Откуда ты знаешь, может и не от тебя, — во мне проснулась страшная язва. Отчего-то мне жутко хотелось его позлить.

Но Картера было не пронять.

— Нет нужды мне об этом говорить, Аля. Я уверен в том, что это мой ребенок, — и ни капли сомнения в голосе. Так и хотелось засветить ему промеж глаз, но когда я поймала себя на этой мысли — я ужаснулась. Я в гневе страшна. А в беременности — вообще буду женщина-катастрофа.

— Это ничего не меняет, Картер. Два года, и мы больше друг другу никто.

Он сжал мою руку так, что захрустели кости. Мы столкнулись взглядами.

— Не смей даже думать теперь об этом, — прорычал он, сверкая глазами. — У этого ребенка будет отец, хочешь ты этого или нет.

— Не смей за меня ничего решать! — в тон ему ответила я, вырывая руку из захвата. Подорвавшись со стула, я хотела уйти, но тут же приземлилась назад, подавляя приступ головокружения.

Картер несколько раз поменялся в лице, сбегал за какими-то врачами (подозреваю, что это были все, кого он нашел), меня обступили со всех сторон и застыли каменной композицией «Врачи в недоумении».

Клановник изложил им суть проблемы, проблема же взирала на происходящее вокруг со здоровой долей ужаса в глазах. Разобравшись, что к чему, люди вернулись на свои рабочие места, с нами остался только тот врач, который принес сию радостную новость, изменившую целиком и полностью мое восприятие окружающего мира.

— Папаша, чего вы беспокоитесь? — улыбнулся врач. — Это же беременная женщина, у них все несколько отличается, в том числе и реакция на раздражители, — все не как у людей — послышалось мне в его интонации. Поменьше стрессов, больше отдыха, прогулок, здорового питания — и все будет хорошо.

Мне показалось, что Картер сейчас кинется на врача и будет его душить-душить-душить…

— Вы считаете нормальным — два обморока за день?! — его голос эхом раскатился по больничному коридору.

— Милок, — окликнула бабушка-гардеробщица, прежде внимательно прислушивающаяся к разговору, — еще неизвестно, сколько раз ты бы сам упал, если б узнал, что ты беременный.

Врач захихикал, даже я улыбнулась, чувствуя себя намного лучше, но Картер походил на сейсмически активный вулкан. Того и гляди — лава из ушей польется.

— Я — мужчина, мне не положено, — опроверг он предположения пожилой женщины. — Но и состояние моей жены ненормально. Неужели я один это вижу?!

Жену, как водится, никто не спросил, она просто изумленно хлопала глазами.

— Милок, у меня двое было, одного на спину привязывала, другой рядом бегал, пока я в поле работала. А третьим беременна была. Ничего со мной не случилось, падала, поднималась и дальше работала. Уже правнуков воспитываю.

Сдаваться Картеру не хотелось, но против старой гвардии не попрешь. Он просто схватил меня на руки и поволок прочь из больницы, на ходу бурча ругательства и сыпя проклятиями в адрес каждой проходимой нами двери. А я еле сдерживала губы, которые так и норовили растянуться в усмешке.

До самого дома Картер молчал, наверное, еще где-то внутри переживал диалог со старушкой. Я решила ему не мешать, в споре, хоть и с самим собой, рождается истина.

Из машины я вышла сама, напрочь игнорируя помощь клановника. Он молча шел рядом, но по его поведению было видно, что каждую секунду он ждет моего падения и готов меня поймать. Меня крайне веселила ситуация, когда взрослый мужчина, размером с добрый платяной шкаф, пасует перед незнакомой ему ситуацией, но всячески пытается не показывать виду.

Дома я разделась и первым делом отправилась на кухню. Пока Картер был в командировке, я не готовила много еды, следовательно, из горячего мужику дома поесть было нечего. Поставила вариться бульон, сама занялась картошкой. На сковороде зашипели куриные ноги.

Надо было видеть глаза клановника, когда он увидел меня с ножом в руке с горой начищенной картошки. Я думала — начнет скрести копытом по полу.

— Аля, ты хочешь моей смерти? — вкрадчиво поинтересовался он.